Почему высокотехнологичная отрасль явно стагнирует в России

Биоэкономика в региональном разрезе

Евгения Андреевна Новосад - руководитель пресс-службы Общества биотехнологов России, специально для "НГ-науки".

Ежегодные потери страны от импорта только биотехнологических лекарственных средств составляют не менее 7 млрд. рублей.

В Госдуме РФ впервые за 10 лет состоялись парламентские слушания на тему развития биотехнологии в России и совершенствования законодательной базы отрасли. Итак, что же такое биотехнологическая отрасль сегодня.

Вклад России в мировой объем производства биотехпродукции так и остался на уровне 0,2%. «Нас обогнала даже Индия, достигнув 2%. Вклад других государств еще более существенен: США – 42%, ЕС – 22%, Китай – 10% мирового биотехнологического рынка, – заявил академик Валерий Черешнев, руководитель комитета по науке и наукоемким технологиям Госдумы РФ. – Евросоюз заработал на биоэкономике в 2008 году 1,5 триллиона евро и трудоустроил в отрасль 10% населения, а вечно мировой лидер США отхватили 51% рынка биофармацевтической отрасли и получили в казну 96 миллиардов долларов».

Всех волнует вопрос, что будет дальше? У большинства участников отрасли прогнозы пессимистичны. Биотехнологию в сравнении с двумя другими направлениями инновационной экономики – информационными и нанотехнологиями – «поднимать» в России, похоже, значительно сложнее в силу некоторых национальных особенностей. Пока два ключевых ведомства для развития биотехнологической отрасли – Минпромторг и Минздрав – договариваются между собой, мировая биоэкономика ушла на 25–30 лет вперед.

Проблему осложняет одна принципиальная особенность биотехнологий: они задействованы во всех важнейших отраслях промышленности, включая медицину (новейшие лекарства, антибиотики, вакцины) и многое другое. Таким «спрутом» сложно управлять через имеющуюся систему нескольких ведомств. Специалисты отрасли логично настаивали на создании единого координирующего органа управления, как это и было в прошлом.

«20 лет назад в этом здании звучали такие цифры: микробиологический белок – 1,5 миллиона тонн, сегодня – тонны; аминокислоты – 20 тысяч тонн, сегодня – килограммы; ферменты – 20 тысяч тонн, сегодня – 8 тонн, – заметил на слушаниях Юрий Калинин, президент ассоциации «Росмедпром». – Это была мощная индустрия, созданная за очень короткое время. При правительстве было организовано Главное управление микробиологической промышленности. Оно координировало использование биотехнологий во всех других отраслях, министерствах».

О необходимости разработки государственной «Стратегии развития биотехнологической отрасли и биоиндустрии» говорилось еще в 2005 году. Тогда предлагали взять за основу уже готовую программу до 2015 года, которую подготовило Общество биотехнологов России совместно с Союзом предприятий биотехнологической отрасли и представителями трех академий – Российской академии наук, Академии медицинских наук и Академии сельскохозяйственных наук.

Пять лет спустя ситуация повторилась с той разницей, что научное и бизнес-сообщество разработало для правительства программу уже до 2020 года. «Причем документ коррелирует с Концепцией социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года», – пояснил один из основных разработчиков «общественной» стратегии, президент Общества биотехнологов России Раиф Василов. В окончательно доработанном виде стратегия будет представлена в декабре этого года на Всероссийском совещании работников биотехнологической отрасли.

«Все рецепты известны, не надо изобретать велосипед, как у нас это любят делать», – считает Алексей Конов, вице-президент Группы компаний «Биопроцесс». На слушаниях Конов успел изложить за три минуты то, что еще год назад объяснял министру Виктору Христенко и Сергею Цыбу, директору Департамента химико-технологического комплекса и биоинженерных технологий Минпромторга. По мнению Конова, у нас есть шанс пройти по индийской или китайской модели развития, где крупные фармкомпании выросли сначала на базе производства биодженериков, постепенно «накачивали мускулы» и начинали выводить на рынок уже собственные инновационные продукты. Но если Россия хочет сделать качественный скачок, то необходимо искать и другие механизмы развития инновационного рынка в дополнение к этим естественным.

Как показывает опыт Франции или Германии, мощным толчком к развитию рынка могло бы стать введение системы лекарственного страхования, когда потребитель приобретает лекарства по рецептам и это оплачивают страховые компании. «Одновременно с этим необходимо строить инновационную компанию и наполнять ее портфель продуктами, – считает Конов. – Довольно быстро можно создать глобального игрока, который будет соперничать с западной большой фарминдустрией. Это потребует достаточно больших затрат, но тогда все разработки не будут утекать за рубеж. Если хоть что-то хорошее делается, единственный путь «отбить» деньги – продать свою разработку крупному глобальному игроку. Если создать такого игрока в России, то разработки будут оставаться здесь».

Почти каждый выступающий говорил о проблеме импортозависимости. Объем биотехнологической продукции в России – 12,8 млрд. руб. Из них, по данным Валерия Черешнева, объем импорта – 11,3 млрд. руб. При этом 30% от импорта составляют поставки инсулина, 28% – вакцин. «Ежегодные потери от импорта только биотехнологических жизненно-важных лекарственных средств составляют не менее 7 миллиардов рублей», – привел данные Алексей Конов.

Похожая ситуация и в других отраслях. В производстве ферментов на долю отечественной промышленности приходится 37%, объем импорта – 490 млн. руб. Объем рынка производства живых микроорганизмов – 143 млн. руб., из них импорт – 130 млн. По мнению Сергея Крюкова, генерального директора ОАО «Росагробиопром», в сельском хозяйстве и ветеринарии – те же самые проблемы, налицо экспансия импортных препаратов, прежде всего вакцин.

Биотехнологи отметили, что от государства нужны понятные и равные правила игры на этом рынке для всех его участников. Сейчас зарубежные компании находятся в лучших, по сравнению с российскими, условиях. Сюда входят не только равный допуск компаний для участия в государственных закупках, но и равные условия в части лицензирования и регистрации лекарственных средств и субстанций.